Екатерина Слуднева - Диадема для Золушки[СИ]

— Але! — сонным голосом ответила Ульяна Цветкова.

— Але! Улька ты меня слышишь? — кричала в трубку Настька.

А кричала она, потому что видимо в клубе находилась.

— Слыша, слышу, — как в старом советском мультике про волка с зайцем, который когда-то очень любила маленькая Улита Бахровцева, отозвалась Ульяна.

— Уличка! Улитка, — Настена плакала, — он козел, он сво-олочь! Он сви-инья-а!

— Настька, они все такие, — попробовала успокоить ее Уля, безмятежным голосом.

— Я не-на-ави-ижу-у-у его!

Теперь Улита поняла, что подруге в данный момент действительно плохо. Более того, она очень много выпила, и сейчас находится в ужасном состоянии. И еще, что ее нужно оттуда забирать, и чем скорее, тем лучше.

— Настя, где ты находишься? — уже серьезно спросила Улита.

— Я в туалете… он уро-од!

— В каком ты клубе?

— Я-а не могу, я-а не… хочу его-о ви-идеть…

— Настасья, в каком клубе ты находишься? — стараясь не терять времени, Уля вскочила с кровати, и теперь бегала по комнате и одевалась, придерживая трубку плечом, и она все время выскальзывала, и было очень неудобно одеваться таким образом, но делать нечего, нужно было спешить.

— А-а, в «А-атла-анти-иде-е»…

Ульяна Цветкова перестала слушать вопли подруги, отключила связь и кинула трубку в карман бесформенной куртки.

Спускаясь по лестнице с седьмого этажа, потому что лифт сломался еще сегодня днем, она еще думала, на чем можно доехать в этот самый клуб «Атлантида», в котором сейчас в туалете прибывает Настасья Любинцева вне всякого нормального состояния, вся в соплях и в слезах.

На своей любимой машинке или на такси?

На своей?

Нужно еще откапать гараж, а потом прогреть любимицу…

Такси еще нужно сначала поймать, и времени может уйти ровно столько же, сколько и на откапывание и на прогревание.

Стоило выйти на улицу, и правильное решение тут же нашлось.

За то время, что она нежилась у себя в ванной, началась метель. Видимость стала очень плохой, а она так давно не садилась за руль, что и не вспомнила поменять летние шины на зимние шипованные. И выехать на своей машине в такую погоду, значит угробить ее. И не Насьтену не вызволить, и самой еще где-нибудь увязнуть.

На ее счастье такси попалось быстро, но теперь возник другой вопрос.

Как вытащить Настю из клуба?

Сама она не под каким предлогом никуда не пойдет, истерику закатит или еще чего придумает. Ее она точно не послушает, только расплачется еще больше и все. И что тогда с ней делать? И вообще есть ли смысл ей туда ехать?

Как же нет, если Настена лучшая подруга, и ее нужно срочно вытаскивать из клуба.

Точно вытаскивать!

Сама она, конечно, ее не вытащит, а вот кто посильнее…

Она достала из кармана телефон и отыскала номер Мартина, и еще подумала звонить или не звонить.

Как же не звонить, если только он сможет забрать Настасью. Значит, звонить!

И она позвонила. И ее голос не дрожал. И она не боялась услышать его голос такой нежный и манящий у самого своего уха. Просто ей было некогда с ним разговоры разговаривать и слушать, и сходить с ума от одного только его голоса. Ей просто нужна была его помощь и все. Правда, все.

— Але, — ответил Мартин спросонья.

Он еле оторвал голову от подушки, и даже не успел открыть глаза, чтобы посмотреть, кто ему звонил.

— Але, Мартин, ты спишь?

Мартин сразу проснулся и сел на постели. Чей-чей, а голос Ульяны Цветковой он не мог не узнать, но для большей убедительности все же посмотрел на телефон, и это действительно была она.

— А ты что уже освободилась? — насмешливо спросил он, не веря своим глазам и ушам.

В другом случае она обязательно бы обиделась, но не сейчас. Сейчас она вообще пропустила его слова мимо ушей, словно их и не было вовсе.

— Мартин, просыпайся, мне нужна твоя помощь!

— Прямо сейчас? — он наконец-то нашарил в темноте выключатель настольной лампы, включил свет, поморщился от того, что он был слишком ярким, и взглянул на часы, — В полвторого ночи?

Ульяна тоже взглянула на часы, и ей стало даже как-то неловко от того, что она будит этого человека среди ночи и просит его помощи.

— Мартин, мне больше некому было звонить, — тихо пробормотала Уля от безысходности, — прости…

А вот этого он не любил. Ох, как сильно не любил он, когда его уговаривали, и еще и слезы применяли для пущей важности. И хотя Ульяна плакать и не собиралась, он все же чувствовал себя виноватым. Правда, в чем не совсем понимал, достаточно того, что уже чувствовал. И это, по его мнению, было плохо. В таком состоянии его можно было уговорить сделать, что угодно, если конечно это «что угодно» не противоречит его собственным интересам.

— Уля, что случилось? — спросил он серьезно, встал с кровати и зашлепал босыми ногами по квартире в поисках одежды.

— Настена, кажется, с Кирей поссорилась в клубе, и ее нужно оттуда забрать, — быстро выложила свою проблему Ульяна Цветкова.

— Что значит забрать? Она что маленькая, такси сама поймать не может? — Мартин не был грубым человеком, но разбуди его посреди ночи, он и не такое мог бы сказать, — Или она уже дошла «до кондиции»?

Ульяна молчала, но даже через трубку телефона он чувствовал, что она нервничает. Да еще и обидеться, наверное, может, если он вдруг откажется ей помочь. А ему это не нужно. Совсем не нужно.

— Ладно, — согласился он и вздохнул, — в каком она клубе?

— В «Атлантиде». Я буду там через десять минут.

— А ты-то там зачем? — откровенно удивился Мартин.

— Затем, что вытаскивать ее, возможно, придется из дамской комнаты.

Кажется, она уже выходила из себя из-за того, что он такой непонятливый.

— Жди меня у входа, хорошо?

— Хорошо.

Мартин отключился, еще раз посмотрел в телефон и улыбнулся. Если она позвонила именно ему, значит, он занимает в ее жизни не последнее место, и это хорошо. Это очень хорошо. Значит, у него может быть надежда на то, что она, наконец, перестанет держать его на расстоянии от себя.

Он быстро оделся и выбежал из дома, и уже на улице задумался, на чем ему лучше ехать: на такси или на своем «Мерседесе».

«Мерседес», конечно, жалко, но на нем было бы гораздо удобнее. И вопрос тут же отпал сам собой.

Когда он подъехал к «Атлантиде», Ульяна, как они и договаривались, ждала его возле входа. Увидев ее, ему стало стыдно. Но стыдно не потому, что она выглядела не так, как все девчонки, посещающие подобные заведения. Стыдно стало за себя, ведь он заставил ее ждать его на улице в такой-то мороз и метель, и она стояла и пританцовывала, тихонько подбивая одной ногой другую — замерзла.